Книга Рогора. Дорогой восстания  - Даниил Калинин

По договору, заключенному с временными союзниками, я не имел права вмешиваться в разорение лехской земли. Но жестокость, с которой горцы и торхи грабили, истребляли и насиловали местное население, возмутила войско. Побывав на месте одного из устроенных ими побоищ, взорвался яростью и я, приказав перебить в округе всех одичавших зверей в человеческом обличье. Вскоре их развешенные на деревьях тела окружили разоренное селение.

Возмутился кто-то из степных вождей, чьи воины пострадали в том числе. Что же, остаток его отряда был истреблен вместе с незадачливым глупцом, много о себе возомнившим. Тогда разбираться прискакал сам Шагир. Родственничку был поставлен ультиматум: города и веси, признающие мою власть, отделываются оговоренной данью, что взимают мои люди, – таким образом, я не нарушаю договор, а уточняю границу своей земли, разорение которой будет жестоко караться. В случае если лехи проявят благоразумие, четверть дани причитается или кочевникам, или горцам, прорвавшимся к городу. Если пришли и те и другие – не вопрос, я уступаю половину платы, что делится поровну между всеми воинами. Если нет… Тогда кочевники и горцы берут город, грабят его как могут, насилуют кого хотят, но не переходя ту черту, когда начинают убивать ради крови. При этом я готов выкупать маленьких детей, беременных женщин или молодых матерей с младенцами, несовершеннолетних юношей, которым не исполнилось тринадцати лет.

Ведь когда-то это были земли Рогоры…

Вскоре больше половины южного гетманства формально принадлежало мне. Однако, четко осознавая, что эту территорию мне не удержать, я готовился к решающей битве у отрогов Каменного предела. Все время, подаренное мне королем Якубом, я наращивал мощь армии, формируя полки из вновь прибывшего пополнения, щедро разбавив молодняк побывавшими в бою ветеранами. Из наиболее отличившихся в схватках кирасир и мушкетеров, а также панцирных мечников я создал собственную гвардию. В итоге мне удалось сформировать шестнадцатитысячную профессиональную армию, в которой были все самые современные рода войск, и это не считая торхов и горцев. Впрочем, последние понесли в боях немалые потери, особенно досталось горцам – за все время боев погибло не менее двух тысяч воинов Каменного предела. Так что Вагадар на данный момент располагает лишь тысячей бойцов. Зато каких! Эта тысяча – лучшие из лучших, и каждый воин вооружен трофейным огнестрельным оружием.

Торхи понесли меньшие потери: порядка тысячи всадников пало в Сердце гор, еще сотен пять погибло за время разорения южного гетманства, а ведь среди павших были и те, кого приказал уничтожить я… Таким образом, что кочевники, что горцы из практически равных и значимых союзников превратились во второстепенные части.

Но и король, объявив «посполитое рушение»[45], сумел собрать под свое знамя и привести сегодня сюда чуть ли не сорок тысяч воинов! Огромная, надо отметить, армия – я рассчитывал тысяч на тридцать максимум. Однако король раскошелился на несколько рот наемников, двинул против меня всю гусарию, а кроме того, мобилизовал чуть ли не все дворянство. Последние же поставили в строй своих хоругвей вчерашних кметов с перекованными косами. «Пушечное мясо» – и все-таки у врага есть и этот пусть и малоэффективный, зато многочисленный ресурс.

Итого двадцать против сорока – перевес двукратный. В силу чего я решил принимать бой королевской армии не совсем в «чистом поле». Конницу – две тысячи закованных в полную броню гвардейцев-кирасир, да три тысячи рейтар с облегченным доспехом, половина из которых помимо самопалов имеют также огнестрелы, – я расположил на границе не очень большого, но ровного поля у отрогов гор, в четырех верстах от Волчьих Врат. В тылу осталась крепость, которую охраняют порядка тысячи наименее подготовленных бойцов. В горле же прохода в Каменный предел я разместил свой последний резерв, последнюю свою надежду в случае неудачи – горцев. Они неплохо послужили мне и потеряли многих бойцов, поэтому в знак уважения к Вагадару и многочисленным жертвам его воинов я не стал выводить их на передний край.

Примерно на полторы версты впереди позиций кавалерии мы возвели три овальных (длинными сторонами по флангам) дерево-земляных укрепления. Расстояние друг от друга равняется двум выстрелам полевых пушек, таким образом, все пространство между фортами[46] простреливалось. От отрогов же гор их отделяет не более одного выстрела. Вокруг фортов мы вырыли рвы и укрепили их (со стороны обороняющихся) вбитыми под углом в землю кольями. На этой позиции я разместил практически всю доступную полевую и дальнобойную осадную артиллерию (примерно по двадцать орудий на каждый форт), полторы тысячи стрельцов и всю целиком тысячу латных мечников-гвардейцев с самопалами.

Между укреплениями и с тыльной их стороной с флангов выстроились пикинеры с оставшимися стрельцами, их позиции прикрывают гиштанские рогатки[47]. По две тысячи копьеносцев и шесть сотен стрелков на флангах развернуты не фронтом, а выстроены как бы вдоль линии, связывающей оконечность укреплений с позициями всадников. Эти силы должны препятствовать удару противника с фланга и в тыл передовых позиций. Еще по пять сотен пикинеров и по две сотни стрельцов в каждом отряде заполнили разрывы между самими укреплениями, однако перекрыли их не наглухо – таким образом, чтобы кочевники, посланные вперед, могли беспрепятственно отступить сквозь их позиции.

Вот и все построение, сверху, возможно, напоминающее ломаную геометрическую фигуру с шестью углами и пятью неравными сторонами…

Погожий сегодня, светлый денек, несмотря на приближающиеся холода. Скоро первый снег… Но дожди в этом сезоне скорее редкость, чем правило, так что земля сухая и легко держит бронированных всадников на тяжелых боевых жеребцах.

Откуда-то сверху доносится хищный клич птиц – ну конечно, они чувствуют, когда прольется человеческая кровь!

Только вот чьей будет больше?

Земля начинает дрожать под ногами с приближением многочисленной королевской рати. Все обозримое пространство перед горными отрогами постепенно заполняется марширующими пешцами и конниками, ветер полощет тысячи хоругвей, от разноцветья которых в глазах начинает рябить.

– Проклятье, да сколько же их?!

После окончательной поправки Аджей вновь присоединился к войску. Решив поберечь на этот раз новоявленного родственника, я назначил его десятником старшей дружины, определив в телохранители. Торога же, отличившегося в деле при Сердце гор и штурме Волчьих Врат, я не постеснялся назначить тысяцким гвардейцев-кирасир.